Последний день 703-его года, вечер

Когда на Дартмур опустилась липкая почти летняя темнота, к неприметному зданию подъехал одинокий всадник на высокой тяжелой лошади. Вопреки ожиданиям, всадник был одет в не классический черный плащ с глубоким капюшоном, а просто в неброских цветов распахнутую кожаную короткую куртку и брюки. Темно-зеленая рубашка, видневшаяся под курткой, была самой обычной – из грубого сукна, кажется даже заштопанной. На голове мужчины сидела широкополая шляпа, а правый глаз был затянут куском черной материи.
   Едва всадник подъехал к воротам, как те распахнулись просто так. На въезде мужчина кивнул стоящему за ними молодому парню. Тот даже не шевельнулся, лишь проводил гостя глазами.
   Объехав здание по дорожке, засыпанной мелким гравием, мужчина соскочил с седла и отвел коня к коновязи, стоявшей рядом, прямо под небольшим окном второго этажа. Все также неторопливо ночной гость поднялся по ступенькам на второй этаж, по пути доставая из внутреннего кармана ключи. Их оказалось три: один маленький стальной и два больших латунных различной формы. Встав вплотную к двери, мужчина вставил сразу все ключи в скважины и повернул в определенном порядке, после чего послышались щелчки замков, и дверь неслышно распахнулась.
    Только закрыв за собой дверь, Савалл снял шляпу и повесил ее на крючок у входа. Сняв повязку, закрывающую глаз, канцлер почесал щеку и, свернув, сунул кусок ткани в карман. 
    Кабинет графа Тейрим-Левиля в Логове не отличался большим количеством мебели – в глубине стояли три кресла вокруг низкого столика, на котором неизменно стоял поднос со стаканами и какая-нибудь бутылка. Пара неудобных стульев у стены да плотные шторы на единственном окне. Освещалось помещение одинокой жирандолью на стене возле кресел и парой напольных канделябров с четырьмя толстыми свечами. В случае необходимости такой штукой можно было нанести серьезные непоправимые увечья. Или поспособствовать тому, чтобы некто лишился глаз.
   Савалл уселся в дальнее кресло и разлил по двум стаканам светло-янтарную жидкость. Пить, впрочем не стал, а откинулся на спинку, спокойно положив руки на подлокотники.

Последний день 703-его года, вечер

   Савалл молча кивнул убийце на кресло, чтобы тот сел. Граф терпеть не мог разговаривать с человеком, нависавшим у него над душой. Да и судя по тому, как держался Рыжий, присесть ему совсем бы не помешало.
   Новости определенно были скверные. Стабильность в городе была нужна как воздух и подпольное соглашение с Тенями если не в полной, то в большей степени способствовали такому положению дел. Даже не столько соглашение с самой Гильдией, сколько с Анди Змееловом. Это не значило, что город полностью был очищен от преступников, нет, просто с ними всегда можно было договориться. Или договориться с Анди и закопать переступивших черту. Закопать и забыть. В общем и целом «сотрудничество» получилось выгодным для обеих сторон – корона получила стабильность и некоторое количество талантливых агентов, Тени же – гарантии от сильных мира сего и относительное спокойствие в своих рядах.
   Склонив голову, канцлер потер лоб и тут же потянулся за трубкой и кисетом с табаком. Набивая трубку, он все еще молчал. Казалось, что ничто кроме этой самой трубки его на свете не заботит. Однако те, кто знал Савалла давно, могли бы сказать, что тот прокручивает в уме возможные варианты и их исход.
   -Пока просто ответьте мне на вопросы, Ньярли, - наконец заговорил граф, раскуривая трубку и толкая к убийце стакан с выпивкой. – На чьих руках кровь Змеелова и какой настрой в Домах?

Последний день 703-его года, вечер

   Дела шли куда как скверно. Идти против двух безумцев человеку все еще прибывающему в добром уме и твердой памяти всегда было куда как сложней, чем тягаться с себе подобным.
   Ситуация явно отдавала могильным душком. И канцлеру это не нравилось – если пойдут разборки внутри Гильдии, то вражда обязательно выйдет на улицы, по которым потечет кровь. И, конечно, пострадают простые люди. А так как граф умел мыслить наперед, то мог сказать, что жертвы среди населения всегда на руку недовольным, которые могут сыграть как по нотам мелодию против короны.
   -Боюсь, выбора нет, - Савалл оторвал взгляд от подлокотника и воззрился на главу Дома Пепла. – Такие проблемы, сами знаете, нужно решать кардинально. Вырезать корень зла, так сказать – надеюсь, вы понимаете, о чем я, Ньярли.
   Граф встал и прошелся по комнате, остановившись у окна. Во дворе было все так же пусто, лишь Шахрул как всегда пытался перегрызть уздечку со стальными волокнами. Чуткий конь не выглядел беспокойным и Савалл вернулся в свое кресло.
   -Вводить войска нет смысла – все спрячутся в норы. Так что придется, видимо, вашим с де Вером Домам разбираться с Инисмаром и с Арис. И…
   А потом Савалл вспомнил о графине Вальмор, Сестре Змеелова. Молодая женщина была привязана к своему наставнику, насколько было известно графу, и смерть фелиса ее порядком расстроит. Что ж, и для Слепого и для старой шлюхи будет лучше, если Ньярли и де Вер успеют раньше.
   -Я отправлю к вам Фицроя, Ньярли, и его напарницу. Если вы не против, конечно… И, пока все не закончится, мои люди могу присмотреть за вашим сыном. Не думаю, что мальчику безопасно находиться в центре этой… заварухи. Но решать вам, разумеется.

Последний день 703-его года, вечер

   -А вы или господин де Вер никогда не желали стать во главе Теней? – спросил Савалл, побарабанив пальцами по подлокотнику.
   А вот с главами Домов все было куда как сложнее. Можно было, конечно, Инквизиции вмешаться и поставить над Домами нужных людей, так сказать «достойных»… Но соглашение с короной ограничивало Гильдию и ее членов в их желаниях, так что опасно было еще больше притеснять их, ставя во главе Дома тех, кого видеть там не хотят.
   -Что ж, с новыми главами Домов разбираться будем после – будем решать проблемы по мере их поступления, Ньярли. Кто знает, возможно к тому времени появятся, гм, подходящие кандидаты.   
   Савалл снова поднялся с кресла и подошел к вешалке, сняв шляпу, и достал из кармана повязку. Пора было заканчивать с вечерними разговорами.
   -Не волнуйтесь о сыне, Ньярли, все будет в порядке. А вы лечите руку и ждите завтра Феликса в гости. Пора по домам, мастер, не так ли?