Савалл велел входить, не поднимая головы от бумаг. Его секретарь Сильвестр Гарнер дописывал письмо под диктовку, а сам канцлер бегло просматривал донесения с границ. Его беспокоила новость о Темной Сотне Рассейнда, то и дело маячившей у южных границ Мидариса.
     Однако меж тем вошедший человек стоял у входа, – не было слышно шагов, - и Савалл указал рукой на диван, стоявший посреди кабинета возле низкого столика.
     -Это все, милорд? – спросил Гарнер, поставив последнюю точку и, прокатав лист пресс-папье, отдал его на подпись канцлеру. Тот отложил кипу бумаг, от которой нормальный человек бы давно сошел с ума, внимательно просмотрел написанное, перепроверяя свои же слова, - Сильвестру, работавшему на него семь лет, Савалл доверял почти как себе. Удовлетворенно кивнув, канцлер поставил размашистую, с сильным наклоном вправо, подпись и хотел было вновь вернуться к работе, когда Сильвестр кашлянул, привлекая внимание и объявил:
     -К вам гостья, милорд.
    Савалл нехотя поднял наконец взгляд – он терпеть не мог, когда его отрывали от работы. Увидев Амалию, он нахмурился. Недавно он случайно увидел ее в компании какого-то хлыща, ведущего себя очень двусмысленно. А баронессе, казалось, это было весьма по вкусу. Савалл не питал иллюзий насчет абсолютного большинства своих дам, но это не значило, что он не ревновал. Собственнический инстинкт у канцлера был развит как нельзя лучше.
    -Спасибо, господин Гарнер, можете идти.
    -Да, милорд, Ее Величество желает вас видеть сегодня ближе к вечеру. Вот записка.
    -Благодарю, можете идти, - сказал Савалл, принимая небольшой конверт от секретаря и поднимаясь на ноги.
   Как только за Сильвестром закрылась дверь, Савалл опустился в кресло и, сцепив перед собой пальцы в замок, вкрадчиво спросил:
     -Ты что-то хотела, Амалия? Мы договорились встретиться вечером.

Савалл раздраженно повел плечами – по вполне понятным причинам, он не терпел, когда ему касались груди. Причина, по которой он три дня не навещал любовницу, была банальна – работа поглощала все время. Да еще и чрезмерная любовь баронессы к наживе стала утомлять канцлера. Он был достаточно состоятелен, чтобы оплатить капризы своей женщины, но никогда не входил в список богатейших аристократов королевства. Честная служба и некоторые личные принципы не способствовали наживе. Времени же вложиться в какие-то иные предприятия не хватало. Савалл даже практически не занимался управлением собственного графства – тут он полностью доверял старому управляющему, помогавшему еще его отцу. Сейчас канцлер знал, что Амалия нанесла ему визит не из вежливости или потому, что соскучилась, скорей всего случилось что-то непредвиденное.
   Канцлер скривился, когда рука баронессы все же скользнула ему на грудь, и быстро поднялся, держа Амалию за запястья. Женщина была невысока и теперь смотрела на него снизу вверх. Вдруг на Савалла накатила волна дикого раздражения. Она стоит перед ним и очевидно ждет, что он ей поможет, сама же при этом накануне висела на каком-то недоноске.
   -Что случилось, милая моя? – спросил Савалл елейно, однако стиснул тонкие запястья женщины. – Может тебя обидел тот молодой человек, с которым ты так приятно проводила время намедни? Он тебя чем-то обидел?

Ни одной здравой мысли не пронеслось в голове канцлера, тело среагировало быстрее. Савалл наотмашь ударил баронессу тыльной стороной ладони по лицу, одновременно отпуская ее запястья. Женщина, старавшаяся вырваться, по инерции упала на пол.
    День начинался отвратительно.
    Пребывая в раздражении, Савалл был способен на что угодно и, отойдя, очень редко жалел о содеянном. С другой стороны, он еще с юных лет перестал питать иллюзии на счет честности. Его сын рос без матери из-за этих иллюзий. Баронесса же была ничем не хуже большинства придворных дам и, в общем, пока что целиком и полностью устраивала канцлера. Однако извиняться мужчина не собирался, не чувствуя за собой вины.
   Опустив глаза, он взглянул на Амалию. Красивая женщина и знает, как себя преподнести. Было крайне непривычно видеть ее в подобном положении – в принципе, остыв, Савалл понимал, что для баронессы это обидно и даже унизительно. Вздохнув, он протянул ей руку, предлагая подняться:
   -Возьмите меня за руку и поднимайтесь, баронесса, - уже другим,  чуть более мягким тоном сказал он.  – Ну же. Я погорячился. Вставайте, негоже, что бы вас видели в таком состоянии.

Савалл закатил глаза, когда баронесса не приняла его руки – надо же внезапно проснулась гордость. Тем не менее, у канцлера на вечер было запланировано приятное времяпрепровождение, и планы свои менять он был не намерен. А для этого все же было необходимо соответствующее настроение любовницы. Не то, что бы его заботили переживания женщины, но все же он действительно перегнул палку, хотя, по сути, это было не важно.
     Канцлер вспомнил первую неделю их отношений, – все, как всегда, - ухаживания, учтивые поклоны и улыбки, целование рук, ни разу он не повел себя по-хамски или пренебрежительно за это время… А потом все сошло на нет. Как всегда. Почему так происходило, Савалл не мог понять и объяснить. Слишком быстро испарялась всякая новизна, уступая место глухому раздражению.
     Окинув взглядом фигуру женщины, Савалл не сдержался и, подойдя сзади, одной рукой обвил баронессу за талию, другой - приобнял за плечо.  Стараясь не обращать внимания на декольте, на которое открывался прекрасный вид, мужчина склонился к уху Амалии. Мазнув по шее поцелуем, он шепнул:
     -Ну, не сердись, Амалия, просто у меня сейчас тяжелое время, все навалилось. Может, я могу что-то сделать для тебя?

Савалл не собирался отпускать от себя женщину с таким шикарным вырезом. Ему еще предстоял полный рабочий день, насыщенной бумажной канителью и обществом людей, многих из которых он видеть не желал, так что граф решил для начала набраться хороших впечатлений.
   Канцлер снова приблизился к любовнице и легко провел тыльной стороной ладони по линии декольте, глядя при этом женщине в глаза.  На щеке стремительно наливался цветом синяк и Савалл досадливо поморщился, не желая видеть подобную картину вечером. Вслух же мягко произнес:
   -Мне очень жаль. Такую красоту нельзя портить, сходите к нашему лекарю, он врач от бога, снимет ушиб.
   О, это напускное расстройство. Веками мужчины видели его и лишь дураки принимали за чистую монету, но и более прозорливые не могли отказать женщине, принявшей на себя роль страдалицы. Савалл ухмыльнулся, понимая, что с него снова тянут деньги. Несколько раз баронесса упоминала своего племянника Анри и тот, если действительно был реальной личностью, а не плодом бурной фантазии Амалии, представлялся Саваллу бесхребетным нытиком. Было безумием оплачивать чьи-то карточные долги, но Савалла в данный момент устраивала роль спонсора – легче было представить, что эти деньги он тратит для собственных нужд и для развлечения своей женщины.
   -Да, действительно, бедный мальчик, - ернически покачал головой канцлер, - наверное, его судьбу мы обсудим вечером или же завтра поутру.

Графу надоело бегать за женщиной, поэтому в сердцах махнув на нее рукой, он дернул за шнур, который привел в действие колокольчик в расположенном рядом кабинете Сильвестра. Через минуту появился и сам секретарь. Склонив голову в легком поклоне, он спокойно спросил:
   -Звали, ваша светлость?
    -Да, Сильвестр. Будьте добры, распорядитесь, чтобы пригласили господина Эленхайма. И как можно быстрее.
    Савалла порой дико раздражал лекарь-фелис, лезший со своими нравоучениями, куда его не просили. Однако его талантов нельзя было не отметить – для фелисов была  типична врачебная деятельность и Эленхайм со своей работой справлялся просто на ура. Ему под силу было практически все: начиная от снятия ушибов и заканчивая лечением заражения крови. Отдельно Савалл был ему благодарен за то, что старый фелис составлял для него лекарственные составы, которые значительно облегчали жизнь.
   Предложив жестом баронессе присесть на диван, сам Савалл притащил со стола покинутые бумаги и уселся в кресло напротив. Вытянув ноги, он нашарил на столике трубку, примял большим пальцем табак и закурил. Одним из излюбленных фокусов, которому Савалла научили еще в бытность обучения, было «поджигание пальца». Дамочек это жутко пугало и забавляло, а графу позволяло не возиться с раскуриванием трубки. Правда, было довольно больно, но оно того стоило. Со временем ко всему привыкаешь.
   Решив, что пока что хватит его внимания с любовницы, канцлер углубился в чтение бумаг. Скоро у него была запланирована встреча, к которой следовало подготовиться. Спустя пару минут дела государства вытеснили из сознания дела личные, однако Савалла вернул к реальным событиям явившийся Эленхайм.
   Иногда канцлеру казалось, что Эленхайм постоянно виляет хвостом, как большой кот, хотя хвоста никакого наблюдать не приходилось. Фелис был скуп на слова, если, конечно, его не заносило, и он не принимался читать нотации о безалаберности. Вот сейчас, лишь кинув взгляд на лицо Амалии, Эленхайм закатил глаза и, как показалось Саваллу, тихо зашипел.
   -Вы в своем репертуаре, ваша светлость, - проскрипел фелис.
   -Вы на меня наговариваете, - вяло отмахнулся Савалл. – Это форс-мажор.
   -Конечно, ваша светлость, как всегда.
   Теперь пришла очередь Савалла закатывать глаза. К счастью, стрелки часов подходили к намеченному времени и граф, поспешно собрав бумаги, поспешил удалиться, бросив на последок:
   -Баронесса, наш договор в силе. А сейчас мне нужно идти. Все что вам нужно, господин Эленхайм, вы можете просить у господина Гарнера, он распорядится.

56-й день весны 703 года. 1-й день 1-й дюжины
   Посольская карета остановилась у ворот замка Дартмура, отсюда Мехмеду придется идти пешком. О боже, как он ненавидит эту дорогу. Сипах, в силу своей хромоногости, преодолевал путь от ворот до покоев минут за двадцать, если не тридцать, а потому посол терпеть не мог посещать канцлера и королеву. Сегодня был другой случай, достоверные источники сообщили о прибытии pассендского посольства, а Мехмеду не терпелось поближе познакомиться с новым коллегой, а также сразу узнать о планах развития отношений между королевством и княжеством. Кроме всего посол имел достаточно большое количество договоров о торговле, которые следовало представить королевскому двору Мидариса.
   Дорога от ворот до кабинета канцлера пролетела очень быстро: уж больно сильно увлекла Мехмеда мысль о предстоящем знакомстве с Бертраном, а особенно его замыслами. Хотя посол не надеялся сейчас встретится с pассейндским послом, но вот слегка затронуть эту тему в разговоре с канцлером было можно.
   К несчастью, Савалла не оказалось на месте. Слуга, попросив Мехмеда подождать, удалился на поиски канцлера, дабы сообщить ему известие о прибытии очередного посла.

Отредактировано Мехмед (2009-02-19 22:22:41)

56-й день весны 703 года. 1-й день 1-й дюжины

   Появление Савалла обрадовало Мехмеда, однако он отметил, что день подходил к концу, а потому скорее всего долго разговаривать с канцлером ему не удастся. Вежливо кивнув хозяину кабинета, посол уселся на предложенное место, а на стол положил приличную пачку бумаг – это были договора по торговле, которые следовало рассмотреть послу и канцлеру.
   -Не хочу вас задерживать, канцлер, потому приступим сразу к делу, - Мехмед уже не хотел начинать разговор с интересующей его темы, предпочитая оставить ее на конец, - здесь договора, я думаю, вы и без меня сможете их рассмотреть, обсудить их с королевой и уже тогда дать свой ответ на наши предложения.
   -К слову, как ваши отношения с княжеством Рассейнд? Всем известно, что между вашими государствами нарастает напряжение,  - тут пожилой посол хитро улыбнулся своим мыслям, но решил продолжить, - Собираетесь ли вы урегулировать ваш конфликт? Не хотелось бы видеть войну столь сильных государств, особенно нам – мадлонгцам, привыкшим к мирному разрешению конфликтов, - Мехмед, конечно, преувеличил любовь Султаната к миру, все-таки Мадлонг воевал, причем воевал постоянно, но с государствами поменьше.
   -Вы поймите, мы ни в коем случае не желаем вмешиваться в дела Мидариса, все-таки это исключительно ваши проблемы и вы в состоянии их решить, - посол лгал, прекрасно понимая, что Савалл знает, на этот раз султанат не останется в стороне и влезет в любой конфликт между Рассейндом и Мидарисом.
   -Мы бы хотели сохранить наши торговые контакты, - продолжал сипах свою песню, - а, как известно, княжество Рассейнд лежит на торговом пути в ваше королевство. Возможно, нам стоит переориентировать торговлю на море? – больше подсказывать Мехмед не желал, однако в один из договоров касался данной проблемы. Торговля между Мидарисом и Мадлонгом в основном велась через Рассейнд, однако княжество брало невероятно высокие пошлины за проезд, а это было не выгодно не только для королевства, но и султаната.
   -Я слышал, приехал новый посол из княжества. Если не секрет, можете что-либо сказать на этот счет? – Мехмед наконец подвел к тому, что на самом деле его интересовало, однако сделал он это чересчур нагло, о чем сразу догадался.

Отредактировано Мехмед (2009-02-20 14:53:45)

56-й день весны 703 года. 1-й день 1-й дюжины

   Сипах был разочарован. Во-первых, Савалл ничего не сказал о новом после, да и вообще был не разговорчив, хотя чего еще ожидать от уставшего мужчины? Во-вторых, договора, которые готовил Мехмед, канцлер рассмотреть отказался, а завтра их стоит представить королеве, хотя в планах сипаха было, что эти договора, ну или хотя бы большинство из них, будут подписаны завтра на приеме.
   Слегка расстроенный и оскорбленный посол взял все документы, выбрал из них пару особенно важных и положил обратно на стол.
   -Я буду рад, если королева рассмотрит эти бумаги, - сказал Мехмед, подымаясь из-за стола, - Их прочтение займет не более десяти минут, а выгода, которую принесут нам эти договора, будет крайне велика.
Собрав оставшиеся документы в кучу, посол кивнул канцлеру и вышел. Мехмед не стал комментировать слова канцлера относительно управления в Мадлонге, хотя он очень хотел сказать Саваллу, чтобы тот лучше вникал в дела своего королевства, а не в дела чужого государства. Вступать в открытый конфликт с канцлером было недопустимо для посла, а потому мужчина предпочел сделать вид, что он подобных слов не слышал.
   Дорога до кареты заняла еще минут тридцать. Мехмед отправился обратно в здание посольство, усталый и расстроенный безуспешным походом в замок. Там он намеревался выспаться и хорошенько подготовиться к завтрашнему приему.

56-й день весны 703 года.  Вечер 1-ого дня 1-й дюжины

Савалл даже глазом не повел на наглость Фицроя – с ним канцлер был знаком давно и, видимо, бесповоротно. Феликс был слишком ценным человеком, поэтому ему спускалось многое – барон мог хоть в скатерть сморкаться на приемах, хотя Савалл искренне надеялся, что до такого дойдет не скоро. Сегодня было великой удачей, что Фицрой явился трезвым, однако более желтый, чем обычно цвет лица свидетельствовал о тяжелой ночи и утре.
    Желая позлить агента, Савалл достал трубку, прижал трубочную смесь большим пальцем и закурил. Он прекрасно знал, что Феликс терпеть не может дым, хотя непонятно было, как тогда он умудряется ходить по всевозможным притонам города? Впрочем, если Феликс служит постоянным источником головной боли, можно немного отравить жизнь и ему. 
   -Судя по всему, ты провел весь день, маясь головой, -  или, что там у тебя? – так откуда же уже знаешь о явлении рессов в Дартмур?

56-й день весны 703 года.  Вечер 1-ого дня 1-й дюжины

-Желательно для тебя, - ответил Савалл.
   Он знал Феликса довольно давно и до сих пор не мог в толк взять, как тому удалось выбраться из ряда передряг. Физической силой или красноречием тот никогда не обладал. Видимо актерский дар и быстрые ноги решили дело.
   Без сомнения, Фицрой был одним, если не самым, ценным агентом Инквизиции. Его наглость и беспардонность, а также умение притвориться тем, кем он не является, позволяли ему пройти туда, куда другим дорога была заказана. Саваллу казалось, что Феликс не являлся и самим собой – эдакий человек без личности, которую заменило хамство и цинизм.
   -Разыщи рессов, узнай, где они остановились и с кем разговаривают, может среди них найдутся наши подпольные друзья или кто-то новенький. По возможности – о чем, - продолжил Савалл, выпустив колечки дыма и благополучно проигнорировав недовольный вид Феликса, которого, суда по лицу, должно было вот-вот стошнить на ковер. – Отползай из замка и там уж выворачивайся. Все, давай, Феликс, проваливай, доложишь завтра до полудня.

Утро 57-ой дня весны 703-го года. 2-й день 1-й дюжины.
       Почувствовав касание, Амалия улыбнулась, и, не открывая глаз, перевернулась на спину. Все тело приятно ломило. Воспоминания о прошлой ночи остались несколько сумбурные, но на редкость сладкие. Сказать, что рядом с канцлером ее держат лишь положение и деньги, однозначно значило соврать. Да и не содержанка она, чтобы оставаться рядом с мужчиной только ради денег.
       Женщина открыла глаза и увидела рядом с собой Савалла. Это Амалию несколько удивило – граф нечасто баловал ее своим присутствием поутру, - но, впрочем, нисколько не расстроило. Женщина поднялась на постели и села. Одеяло упало до талии, а так как ночных рубашек баронесса не признавала, зрелище открылось весьма завлекательное. Впрочем, баронессу это не смутило. Еще не хватало ей стесняться собственного любовника.
       Женщина отвела с лица волосы, и обернулась к Саваллу.
        - Доброе утро, граф, - голос чуть хрипловат со сна, но Амалия уже проснулась. Она вообще отличалась тем, что быстро приходила в себя со сна.
       Заметив, что волосы на голове графа еще влажные, Амалия протянула руку и легко коснулась виска любовника.
       - Вы тренировались, милорд? Так рано? – с этими словами Амалия подобрала под себя ноги и подтянула одеяло повыше. Ее аппетиты были полностью удовлетворены прошлой ночью, и сейчас баронесса чувствовала тепло и непривычную полусонную мягкость.   
       Проведя рукой по одеялу, Амалия увидела, что поверх тонкого кто-то укрыл ее теплым, шерстяным. Неужто граф? Странно. Никогда он не отличался повышенной заботливостью. Одно из двух – либо мужчина желает, чтобы их отношения переросли в нечто больше или, наоборот, с неожиданной деликатностью готовит ее к разрыву.
       Даже не зная, что бы смутило ее больше, Амалия решила пока не думать об этом.

Утро 57-ой дня весны 703-го года. 2-й день 1-й дюжины.
       Чуть откинувшись назад, Амалия удивленно покосилась на Савалла. Непохоже на него, совсем непохоже. Впрочем, почему бы и не воспользоваться мягким настроением любовника.
       - Как скажете… скажешь, Савалл - баронесса переместилась поближе к мужчине. Правильнее было бы сказать, переползла, но Амалия, несмотря на все свои недостатки, была женщиной, которые не «ползают» ни при каких условиях. Трудно оставаться грациозной, когда ты закутана в шерстяное одеяло, но баронессе это удалось.
       Оказавшись рядом с любовником, Амалия прильнула к нему и, уткнувшись в плечо, кажется, даже потерлась об него как кошка. Ей нравился граф. Нравился как мужчина, несмотря на все его вспышки, подобные вчерашней, язвительность и угрюмость временами. Когда на него находило подходящее настроение, он мог сделать пребывание женщины рядом с ним чертовски приятным. Жалко, что для нее, Амалии, оно находило не так уж часто.
       - Великолепно, великолепно. – Амалия улыбнулась, глянув на графа снизу вверх. - Я чувствую себя немного разбитой, но это даже приятно.
       Сместившись так, чтобы оказаться перед мужчиной, Амалия подалась вперед. Она сидела на пятках, подобрав под себя ноги, чтобы хоть как-то сгладить разницу в росте. Амалия при своей пышности была невысокой женщиной. Одеяло снова упало, но до этого никому не было дела. Сейчас Амалии хотелось просто ласки без продолжения. В конце концов, может завтра граф ее бросит, так что женщина твердо решила воспользоваться настроением Савалла и получить столько нежности, сколько сможет. Баронесса так увлеклась, что даже забыла про деньги, что для нее было показательно.
       Тонкие пальцы ослабили шнуровку на вороте и Амалия, забывшись, запустила руки под рубашку графа. И тут же наткнулась на бугристый рубец, пересекавший грудь.

Отредактировано NPC (2009-03-01 07:38:01)

Утро 57-ой дня весны 703-го года. 2-й день 1-й дюжины.
       Амалия была легкомысленна и излишне поверхностна, но не глупа, и тем более ей нельзя было отказать в наблюдательности. То, что граф болезненно воспринимает свои шрамы, она заметила, и, справедливо полагая, что лучше будет делать вид, что их не существует, не заостряла на этом внимания.
       А они были страшны. Амалия даже представить не могла, какую боль пришлось вынести Саваллу и какие мучения перенести. Да, эти отметины на коже были некрасивы, но… Амалия придерживалась мнения, что мужчине есть чем отвлечь от них внимание. Особого ужаса она при виде шрамов не испытывала, как впрочем и удовольствия. Поэтому когда Савалл отвел ее руки от шрамов, баронесса лишь пожала плечами.
       Последующие за этим слова, пожалуй, польстили тщеславию Амалии. Вот как, железный канцлер боится не устоять перед слабой женщиной. Забавно.
        - А мне казалось, что здесь тепло. Разве нет? – Амалии хотелось немножко подразнить графа, но, впрочем, эта игра с одеялом начинала надоедать женщине.     
       Баронесса поднялась с постели и накинула на плечи тонкий пеньюар, впрочем, скрывавший все, что нужно. Затем Амалия вернулась к любовнику.
       Утренняя слабость миновала, и в голову женщины начинали лезть мысли о делах. Пока баронесса размышляла, как бы мягко затронуть нужную тему, Савалл будто бы прочитав ее мысли, сам заговорил о том, о чем Амалия хотела услышать.
       Сумма карточного долга не была запредельной, но и пустячной ее назвать было сложно. С некоторой опаской Амалия озвучила ее:
       - Сорок пять золотых, милорд, - сокрушенно опустив взгляд, женщина краем глаза все же посматривала на Савалла, желая понять его реакцию.

Отредактировано NPC (2009-03-01 13:07:50)